Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

В «Шведском атоме» заранее рассчитали, что вся торжественная церемония подписания Соглашения с поляками продлится один час — с одиннадцати до двенадцати. В Швеции пунктуальность представляет собой не только вежливость королей, но и определяющую черту повседневной жизни.

Проводив последнего гостя, генеральный директор «Шведского атома» удалился к себе в кабинет, но отдохнуть ему не пришлось. В дверь постучалась одна из секретарш, красивая девушка, с лица которой весь этот час не сходила милая, приветливая улыбка. Теперь оно было озабоченное и даже хмурое.

— Что случилось, Карин? — спросил директор. Он-то пребывал в чудесном настроении. Еще бы, день начался чрезвычайно удачно. Сегодняшний торжественный акт завершил длительную, изматывающую процедуру переговоров с поляками. Они тянулись, как резина. Обеим сторонам приходилось каждую мелочь согласовывать со своим правительством. Но вот, наконец, Соглашение подписано. Оно было чрезвычайно выгодным для «Шведского атома». И для поляков тоже, в этом директор нисколько не сомневался. Собственные изыскания заняли бы годы и стоили бы им многие миллиарды.

— Извините, что беспокою, господин директор, но у меня не сходится количество бокалов из-под шампанского, — заявила секретарша.

— Разбился? Но это же мелочь, не стоит из-за нее так переживать, Карин.

— Да нет же, не разбился. Напротив. Бокалов больше, чем положено.

— Не понимаю, объясните, пожалуйста.

— Вы сказали нам, господин директор, что на торжественном акте будут присутствовать двадцать семь человек. Поэтому я приготовила двадцать семь бокалов и, разлив шампанское, сама обносила гостей. И одного бокала не хватило. Не хватило для герра Руне Норетунда. Пришлось быстренько доставать из шкафчика запасной.

— Значит вы, дорогая, просто ошиблись. Вот же, передо мной, список всех присутствующих на торжестве. Двадцать семь человек вместе со мной.

— Осмелюсь возразить, господин директор, но ошибаетесь вы. Убирая со стола после приема, я сосчитала бокалы, их было двадцать восемь. Я их составила вместе, и они до сих пор стоят на шкафчике. Можете сами сосчитать. Я уже три раза пересчитывала.

Директора не покидало хорошее настроение, и он ответил девушке по-прежнему с улыбкой:

— Спасибо вам, Карин, вы наблюдательная и серьезная девушка. Но думаю, все объясняется очень просто: или кто-нибудь из гостей по рассеянности взял второй бокал, или я сам по рассеянности не вписал в этот список кого-нибудь из наших инженеров, которых пригласил участвовать в церемонии. И не предупредил вас. Так что виноват я сам, и прошу меня извинить.

У очаровательной блондинки камень свалился с сердца. Наградив шефа благодарной улыбкой, девушка вышла из кабинета.

После ее ухода улыбка сразу же сошла с лица директора «Шведского атома». Долго перечитывал он список приглашенных, стараясь восстановить в памяти их лица. Из иностранцев многих он видел сегодня впервые, да и соотечественников из министерства не всех знал, так что полностью ручаться мог лишь за сотрудников своего учреждения. И всех их отметил в списке галочками, убедившись, что сотрудники «Шведского атома» присутствовали именно в том количестве, в котором фигурировали в списке. Ни больше ни меньше.

Может, из министерства приехало больше, чем было согласовано? Нет, такое в Швеции невозможно. Особенно, если речь идет о производстве, связанном с атомной энергией.

Остается одно — поляки. Выходит, их было больше, чем предусматривалось протоколом. Ох уж эти иностранцы! Взбалмошный народ, протокол для них не существует.

Директор попытался восстановить в памяти фигуры всех присутствующих на торжестве поляков. Посол. Ну, этого он хорошо знал и запомнил, что прибыл он в черном «вольво» в сопровождении первого секретаря посольства. Президент Польского Комитета по вопросам атомной энергии и директор Объединения по производству радиоактивных материалов. Президент и директор со своими пятью экспертами уже больше года участвовали в переговорах со «Шведским атомом» и его директор помнил этих поляков прекрасно. Все семеро были на торжестве, причем эксперты прибыли намного раньше урочного часа, ибо еще предстояло кое-что согласовать до подписания Соглашения, а директор и президент приехали точно к началу, в одной машине, и никто их не сопровождал.

Директор «Шведского атома» поднял трубку и распорядился:

— Немедленно ко мне Берьессона и Лейше. Жду.

Через минуту в кабинет вошли молодые сотрудники атлетического сложения, дежурившие у калитки. Жестом руки указав им на кресла, директор начал без обиняков:

— Вспомните, кто и в каком порядке прибыл на сегодняшнее торжество.

— Первыми прибыли три чиновника из министерства, — сказал Хельмар Берьессон. — На большом черном «мерседесе».

— А потом подъехала машина с двумя поляками, — добавил Лейше. — На нашей машине, которую мы послали за ними в гостиницу.

— Правильно, — сказал генеральный директор «Шведского атома», ставя пять галочек в списке приглашенных. — Это были президент их Комитета и директор Объединения.

Берьессон продолжал:

— Потом прибыл польский посол в своем лимузине, а перед ним один поляк на другой машине. Поскольку обе машины прибыли одновременно, посольскому лимузину пришлось остановиться в нескольких шагах от калитки. Трое прибывших поляков вошли все вместе.

Это сообщение несколько озадачило директора.

— Я помню, — сказал он, — что вместе с послом вошел первый секретарь посольства и еще один человек. Блондин, среднего роста, волосы с пробором. А вы уверены, что это был поляк? Входя в здание, они говорили по-английски.

Теперь смутились оба молодых сотрудника. Только сейчас до них дошел смысл расспросов. Если третий не был членом польской делегации, не входил в штат посольства ПНР, то кто он? Поскольку оба сотрудника точно знали, что он не был представителем их министерства, это означало одно — в здание «Шведского атома» проник посторонний.

— Продолжайте, — процедил сквозь зубы директор.

— Потом приехал господин министр на своей машине. После него прибыло два представителя министерства. Вот все.

Теперь у всех фамилий стояли галочки, а одна галочка оказалась без фамилии. Неизвестно, кем был человек, подъехавший одновременно с польским послом. Завязав с послом разговор, неизвестный нахально проник в здание «Шведского атома». Никому не пришло в голову потребовать у него пригласительный билет, ведь он шел рядом с Чрезвычайным и Полномочным послом дружественного государства и наверняка состоял в его свите.

По вполне понятным причинам как сам факт подписания шведско-польского Соглашения о сотрудничестве в области атомной энергетики, так и предоставление полякам лицензии на обогащение урановых руд держались в глубокой тайне.

И тем не менее, провинциальная газета «Квельспостен», выходящая в Мальме, на следующий же день поместила информацию и о Соглашении, и о торжественном акте его подписания, причем приводились в подробностях выступления представителей польского и шведского правительств. Информация, а точнее объемистая статья, была подписана только кратким именем: Свен. Этого было достаточно. Каждый читающий швед знал, что за этим именем скрывается самый популярный журналист в Скандинавии Свен Бреман.

Ознакомившись с откровениями «короля репортеров», его превосходительство министр позвонил генеральному директору «Шведского атома». Нельзя сказать, что последний получил удовольствие от этого разговора. Как он ни доказывал, что утечка информации произошла не по вине его людей, министр остался при своем мнении и о сотрудниках «Шведского атома», и о его директоре.

В этой ситуации министерству не оставалось ничего другого, как опубликовать через шведское Пресс-агентство короткую официальную информацию о подписанном Соглашении. Ее моментально подхватили все крупные агентства мира. В сопровождении всевозможных комментариев она была опубликована во всех важнейших газетах самых крупных городов всего света.

Варшава, 17 июня, 10.00.

За столом одного из кабинетов на втором этаже сидел мужчина лет сорока, в самом обычном недорогом сером костюме, довольно нескладно сидящем на «несколько полноватой фигуре», как выразился бы деликатный портной. Круглое добродушное лицо и приветливые голубые глаза производили самое что ни на есть симпатичное впечатление.

Из людей, впервые имевших дело с полковником Станиславом Могайским, редко кто не попадался на эту удочку, поддавшись первому впечатлению. И только потом, иногда слишком поздно, убеждался, насколько это первое впечатление обманчиво. Занимавший высокий пост в контрразведке, полковник Могайский был опытным, энергичным и очень требовательным начальником.